Воспоминания


Рассказывает олимпийская чемпионка по спортивной гимнастике Ольга Карасева


Любимое дело

Спортивная гимнастика – удивительный вид спорта, являющий собой синтез безусловной экстремальности и пластического искусства. Только в сочетании максимальной сложности гимнастических элементов, мастерства и смелости исполнителя, его хореографичности, музыкальности и артистизма рождаются величайшие шедевры мирового гимнастического творчества. Занятие этим видом спорта позволяет не только испытать себя на смелость, ловкость и другие физические качества, но и почувствовать единение разума, души и тела. Спортивная гимнастика, как и ее родственница – гимнастика художественная – позволяет донести все эти хитросплетения эмоций и физического состояния до своих зрителей, заставляет сопереживать и вызывает желание попробовать свои силы. Но чтобы достичь высокого уровня на грани искусства и спорта, как и во всех других сферах человеческой деятельности, необходим не только подвижнический труд самого спортсмена, но и духовное единение учителя и ученика. Судьба подарила мне возможность учиться у многих талантливых тренеров, которым я бесконечно благодарна.

Азы хореографической грамоты преподнес мне патриарх советской гимнастики, прославленный тренер армейского клуба, сборной страны, наставник двукратной олимпийской чемпионки Софьи Муратовой – Игорь Степанович Журавлев. Он образно объяснял мне, несмышленой девчонке, что кисть руки надо сложить так, словно ты в ладони нежно держишь живую птичку, которую нельзя ни отпустить, ни дать ей задохнуться. Он же в 1963 году составил для меня первые вольные упражнения под музыкальную композицию «Весёлый воробей». Они были так хороши и настолько подходили к моему характеру, что выступала я со своим «Веселым воробьем» и на первенстве мира 1966 года в Дортмунде, и на Олимпиаде 1968 года в Мехико. А ещё Журавлев любил повторять свою любимую пословицу: «Лучше иметь журавля в небе, чем синицу в руке». Или: «Отдыхать будешь на том свете», – когда я просила включить в упражнение несколько легких движений и дать мне возможность немного отдышаться.

В ЦСКА «шлифовкой» отдельных элементов моих программ занималась Валентина Григорьевна Мондзолевская, ныне знаменитый тренер-постановщик вольных упражнений, а тогда – начинающий специалист. Это она впоследствии составляла вольные упражнения для Елены Мухиной, чемпионки мира в Страсбурге. Той самой Мухиной, трагическая судьба которой не оставляет равнодушным ни одного человека, узнавшего последствия неудачного исполнения одного их самых сложных акробатических элементов на тренировке перед Играми 1980 года в Москве. Более двадцати лет Лена была прикована к постели, мужественно стараясь сохранять бодрость духа. Сегодня Лены нет с нами, но мы всегда будем помнить эту маленькую отважную спортсменку.

Я боец командный. Не считая вклада в победу советских гимнасток в командном первенстве, моё индивидуальное достижение на Играх 1968 года в Мехико – участие в финале розыгрыша медалей в вольных упражнениях, где я показала сложнейшую, по акробатическому насыщению, программу. Но конкурировать с такими ассами гимнастики, как Вера Чеславска из Чехословакии, советскими спортсменками Натальей Кучинской, Ларисой Петрик и ныне покойной Зинаидой Ворониной, я не могла. Эти, уже зрелые гимнастки создавали на ковре полноценные художественные образы, чего зачастую не хватает лидерам современной спортивной гимнастики. Я же со своим «Веселым воробьем» выглядела просто наивно.

Только после Олимпийских игр 1968 года для меня составили новую композицию вольных упражнений под латиноамериканскую музыку. Автором этих упражнений стала знаменитый тренер-хореограф Лилия Николаевна Соколова. В её арсенале были признанные постановки вольных Зинаиде Ворониной, Наталье Кучинской и другим лидерам советской гимнастики. Но, к моему огорчению, она, так и не завершив работу над моей композицией, уехала работать на Кубу. Эстафету тренера-хореографа сборной команды СССР приняла Галина Владимировна Саварина, в прошлом балерина театра имени Станиславского. Она не только «довела до ума» наскоро составленную композицию, но и вышколила меня так, что я не могла не завоевать золотую медаль в этом виде многоборья на чемпионате Европы 1969 года в шведском городе Ландскруна.

Моим главным вдохновителем и учителем не только в спорте, но и в жизни, была ныне покойная Софья Ивановна Муратова. Трудно перечислить все замечательные качества этой великой спортсменки, тренера и человека. Главным для меня всегда была необычайная душевная доброта в сочетании со строгостью и требовательностью. «Софочка», как мы называли её между собой, всегда спешила делать добро людям. И в этом она была также неутомима, как и во всем другом, за что бы ни бралась. А «взялась» она за меня в далеком 1965 году, когда после завершения карьеры спортсменки, добившейся мирового признания и принесшей нашей стране немало спортивных наград самой высокой пробы, стала тренером. Мне выпало счастье стать её первой воспитанницей. Как бы мне хотелось передать всю гамму чувств, которую я испытывала при общении с этим удивительным человеком. Познакомил нас мой тренер Игорь Степанович Журавлев, который в свое время был тренером Софьи Ивановны и сборной команды СССР. Я помню первую встречу с Софьей Ивановной. Софья Ивановна пришла на скромные соревнования спортивной школы ЦСКА и сразу же привлекла внимание всех присутствующих в спортивном зале. Ведь она была двукратной олимпийской чемпионкой, настоящей знаменитостью! В моей детской памяти запечатлелись её проницательные глаза, необыкновенной белизны кофточка и ещё мурашки, которые пробежали по моей спине при встрече с этой великой женщиной.

Первый год мы работали втроём: И.С. Журавлев, С.И. Муратова и я. Результат оказался положительным – в 1965 году я стала абсолютной чемпионкой СССР среди юниоров. Затем мне пришлось принимать «взрослое» решение. Мой наставник Журавлев уходил из ЦСКА в другой спортивный клуб, Софья Ивановна оставалась. Признаться, мне было очень трудно. С тяжелым сердцем я подошла к Софье Ивановне и попыталась объяснить свои чувства. Оба тренера были мне дороги, но ситуация сложилась так, что мне пришлось делать выбор. Софья Ивановна посмотрела на меня своими проницательными глазами и просто сказала: «Можешь идти за Журавлевым». Затем грустно, по-матерински, вздохнула. Мне кажется, она тоже успела полюбить меня. И я не смогла уйти ни от неё, ни из родного клуба.

В 1971 году в один и тот же день нам присвоили высокие звания: Муратовой – заслуженного тренера СССР, а мне – заслуженного мастера спорта СССР.

Истоки и большая вода

Роль родителей в моём становлении как спортсменки переоценить невозможно.

Моя мама, Харлова Нина Григорьевна, с большой любовью и трогательной заботой относилась к мужу и обеим дочерям: старшей Людмиле и ко мне. Неизменно рачительная домохозяйка, веселая и кроткая одновременно, она терпеливо переносила все перипетии воинской службы мужа. Впрочем, кроме веселого нрава, мама имела ещё одно положительное качество – на протяжении всего моего детства она постоянно успешно чему-то училась: будь то курсы шитья или вышивки на швейной машинке, ручного вязания или машинописи.

Папа, Дмитрий Иванович Харлов, был из архангельских крестьян. Получив специальность военного летчика, начал воинскую службу в 1938 году. Участник Великой Отечественной войны с первого до последнего дня. До сорок второго воевал в составе эскадрильи дважды Героя Советского Союза морского летчика подполковника Бориса Феоктистовича Сафонова, впоследствии командира полка истребительной авиации Северного флота. С начала боевых действий эскадрильи и до трагической гибели Сафонова отец был его «бортачом» (бортмехаником). Борис Сафонов стал прототипом главного героя одного из лучших фильмов о войне «Балтийское небо». В отставку отец ушел в звании инженер-майора авиации.

Запах бензина навсегда связан у меня с отцом, который приводил в порядок военные самолеты. На работу он ходил через Измайловский парк. Мама готовила ему с собой бутерброды, но после работы папа приносил их мне и отдавал, приговаривая: «Лисичка просила передать». Вкуснее этих бутербродов (просто хлеб с маслом) ничего не было, от них тоже, как и от отцовской формы, пахло бензином. С получки папа всегда покупал нам конфеты «Золотой ключик», которые я до сих пор очень люблю.

Со дня смерти отца прошло уже много лет, но он всегда, в удачах и печалях, присутствует в моей жизни.

Мама с папой впервые познакомились в городе Харькове, только что освобожденном от немецко-фашистких захватчиков, а завершили, можно сказать, «совместную» службу на самом северном полигоне СССР на Новой Земле, где тогда испытывалось атомное оружие. Про «северный» период работы нашего папы мы с сестрой знали очень мало. Часто собирались в нашем доме сослуживцы отца, выпивали, как ни странно теперь – в меру! И при этом, ни на какие служебные темы при нас, девчонках, не разговаривали. Пели, шутили – не более того. Память сохранила их совершенно не ожесточенными. Сердечными, дружелюбными помню я их до сих пор. Мы с сестрой развлекали гостей, давая домашние концерты своими силами. Мама и папа часто, смеясь, рассказывали мне о том, как я, ещё кроха, стоя на стуле, весело распевала русские частушки типа:


Ходил милый на охоту,
Лису рыжую убил.
А с моей фигурою
Надо черно-бурую! 


Видимо тогда проявились качества, которые были обыграны в моих лучших, по всеобщему мнению, вольных упражнениях «Русский калейдоскоп». Композиция была составлена Адой Александровной Селезневой под музыкальное сопровождение композитора-аккомпаниатора Евсея Гдальевича Веврика. В наши времена и ранее вольные упражнения исполнялись под «живой» аккомпанемент пианиста.

События, которые я могу припомнить сейчас с достаточной отчетливостью, относятся примерно к пятилетнему возрасту. Членами нашей семьи тогда были мамина сестра, тетя Лида, и бабушка Лена – мамина мама. Все мы, шесть человек, жили в шестнадцатиметровой комнате. К нашему обиталищу примыкала еще махонькая кухня с печкой. Все «удобства», на жаргоне обменных бюллетеней, располагались на улице. Жили мы в военном городке в Измайлове в одноэтажном деревянном доме барачного типа. Именно на крылечке этого дома мне сделал предложение выйти за него замуж пятилетний Саша Неволин. Он убедительно заверял меня в том, что не будет ни пить, ни курить и будет отдавать мне всю зарплату – его отец всё делал с точностью до наоборот. Я же, по словам своей мамы, заверяла, что выйду замуж только за своего папу, а когда мне объяснили, что это невозможно, я стала говорить, что замуж вообще не выйду и детям своим скажу, чтобы не выходили. В то время в Измайлове был полноценный военный аэродром. Сейчас на этом месте расположился большой жилой массив, и вряд ли кто-нибудь из его жителей догадывается, что в небе над их головами могли бы летать самолеты морской авиации.

Для детей военнослужащих, проживающих в городке, были созданы отличные условия: в наличии была большая детская площадка, построенная солдатами, вернее матросами, поскольку часть была хотя и авиационная, но морская. На площадке было, наверное, все, что нужно детям – «гигантские шаги» (своеобразная упрощенная карусель), качели, стол для тенниса, горка и даже небольшой домик для штаба «тимуровской команды». Неподалеку располагалось футбольное поле, а рядом – гимнастические мужские снаряды, врытые в землю или забетонированные. Мы, детвора, проводили всё свободное время на улице, смело лазили по снарядам, упиваясь этим замечательным чувством – ощущением собственной ловкости.

Вопреки всем традициям игры в «тимуровскую команду», начало которой положила замечательная детская книга Аркадия Гайдара «Тимур и его команда», Тимуром была девчонка – моя сестра Люся! Все дети пионерского возраста, восьми – четырнадцати лет, увлекались этой игрой. Наша команда помогала престарелым людям, организовывала всяческие походы, придумывала и показывала для взрослых детские концерты. И тут у меня проявился своего рода талант: я могла наверху спортивной пирамиды делать шпагат. Возраст у меня тогда не подходил для того, чтобы быть полноправным членом команды. Однако меня приняли. То ли по блату, то ли благодаря проявившимся способностям, но я все равно всем им благодарна за то, что позднее оказалось «точкой отсчета».

Когда я училась в третьем классе, наша семья получила роскошную по тем временам двухкомнатную квартиру в пятиэтажном кирпичном доме в Тушине. Больше всего нам с сестрой нравилась ванная, и первое время нас из неё изымали силком. Но вот незадача! Рядом не было привычного для воинской части стадиона.

Училась я хорошо, и папа охотно поддерживал мою тягу к спорту. Зимой мы всей семьей ходили на лыжах, катались на коньках, летом выезжали за город, плавали, ходили за грибами. Я занималась в спортивных секциях по акробатике, спортивной и художественной гимнастике. Казалось, все было уравновешено. Но вмешался «его величество случай», который, в конечном счете, вершит нашими судьбами (а быть может, ворошит их вплоть до изнанки?).

Моя тогдашняя подруга, соседка по лестничной площадке, Марина, увлекалась хореографией. Однажды она похвасталась мне, что мама собирается отдать её в какую-то специализированную школу по хореографии. Там, дескать, она будет учиться, жить и одновременно заниматься любимым делом. Идея мне понравилась, и я обратилась с соответствующей просьбой к моему папе, Дмитрию Ивановичу, но в приложении к гимнастике.

Отец, болельщик ЦСКА, недолго размышляя, немедленно направился со мной в армейский гимнастический зал на Ленинградском проспекте. В этот день мне действительно крупно повезло: там находился старший тренер сборной команды страны Игорь Степанович Журавлев.

Бывший ангар для самолетов поликарповской фирмы переделали под гимнастический зал, и его огромные, по тогдашним меркам, размеры ощутимо поубавили мою самоуверенность. Пока папа кратко и четко, по-военному, излагал Журавлеву задачу, поставленную перед ним его чадом, я несколько пришла в себя и на предложение Журавлева показать ему что-нибудь, спросила мэтра: «А что Вы хотите?». По наивности я тогда была уверена, что уже многое умею.

К примеру, я умела без страховки делать фляк. Для начинающей гимнастки такой элемент был достаточно сложным. Однако тренер в ответ на моё предложение продемонстрировать этот самый фляк, с улыбкой предложил показать ему обычную «ласточку», известную тогда каждому по школьным урокам физкультуры. Позднее Игорь Степанович в каком-то разговоре сказал, что та, первая, «ласточка» ему очень понравилась. Это, видимо, решило мою спортивную судьбу. Знаменитый тренер взял меня в учение.

Любопытно, что впоследствии кому-то из журналистов Игорь Степанович коротко прокомментировал мое «появление» в спортклубе ЦСКА: «Она пришла учиться на Латынину». Кто знал тогда, включая меня саму, насколько жизнь моя спортивная будет на самом деле связана в дальнейшем с величайшей из гимнасток мира – Ларисой Семеновной Латыниной.

Однако с самых первых шагов возникли трудности с мамой: она никак не могла понять, что её ребёнку нельзя много кушать. Тренеру пришлось вызвать её в спортшколу и долго убеждать в том, что гимнастки должны есть мало, тогда будет легче тренироваться. Маму удалось убедить, и я перешла на строгую диету. По началу скромное питание меня совсем не тяготило. После общеобразовательной школы вместо обеда я выпивала стакан кефира с маленькой булочкой и отправлялась на тренировку. Ужин был также ограниченным. Только когда я повзрослела, проблема с весом встала во главу угла, и я, практически из-за этого, закончила свою спортивную карьеру. Ведь мне приходилось «гонять» по 10-14 килограммов.

Поскольку моя школа находилась недалеко от ЦСКА, на занятия в спортклуб я приходила первая и, сделав легкую разминку, принималась фантазировать с прыжками и поворотами на бревне. Этот снаряд всегда считался самым коварным, особенно на соревнованиях. Это прекрасно понял мой папа и смастерил небольшое бревнышко, которое я поставила дома и зарядку уже делала на нем. Специально для папы я придумала на бревне элемент с поворотом в стойке на руках, и он всегда полушутливо меня спрашивал: «Как там стоечка?».

В пятнадцатилетнем возрасте мне пришлось сделать выбор между карьерой в науке, что на то время выглядело для меня весьма сомнительным, но возможным, и серьезными занятиями моей любимой гимнастикой. Понятия «профессиональный спортсмен» тогда не существовало. Успехи мои в средней школе были на уровне предметных олимпиад. Для школьников шестидесятых годов это было значимо. Мой школьный учитель математики был человеком неординарным и очень интересным, но у него было одно убеждение: всех девчонок по определению он считал глупыми и поэтому выше четырех баллов им не ставил. Почему-то он меня выделял и считал одаренной, ставил пятерки. Но когда узнал, что я серьезно занимаюсь спортом, пятерки исчезли из моего дневника – учитель посчитал это несерьезным и таким образом выразил свое неудовольствие. Однажды он мне поставил «кол» за контрольную работу, которую я выполнила безукоризненно, кроме одного – не подписала ее.

Я очень старалась совместить свои спортивные занятия и учебу. До определенного времени это получалось. Но настал момент, когда надо было принимать решение, выбирать свою дальнейшую судьбу. В пятнадцать лет я сделала этот выбор вполне самостоятельно и никогда об этом не пожалела.

Родители помогли перевести мои документы из специализированной школы по химии в обычную вечернюю, и я уехала на сбор по подготовке сборной СССР к очередному чемпионату мира, куда меня вызвали как молодую, перспективную гимнастку.

А образование впоследствии я все-таки получила и даже успешно применяла свои знания на практике.

Чемпионат мира 1966 года в Дортмунде был непростым для отечественной спортивной гимнастики. В нашей команде выступали признанные корифеи – Лариса Латынина, Полина Астахова – и совсем юные – Зинаида Дружинина (Воронина), Лариса Петрик, Наталья Кучинская и я (тогда Харлова).

Это было время взлета Натальи Кучинской и завершения карьеры кумиров отечественной гимнастики – Ларисы Латыниной и Полины Астаховой. С незначительным разрывом мы уступили первое командное место сборной Чехословакии. Абсолютной чемпионкой мира стала прославленная чешская гимнастка Вера Чеславска, но героиней этих соревнований, несомненно, была наша Наташа Кучинская, которая выиграла тогда золото на брусьях, бревне и в вольных упражнениях. Многочисленные ее болельщики готовы были носить своего кумира на руках. Для меня чемпионат в Дортмунде был началом большого пути в спорте. Герб Советского Союза на спортивной форме, гимн страны в честь победителей, радость и гордость за причастность к большому делу – все это воодушевляло и создавало ощущение своей значимости и огромной ответственности.

Способность импровизировать на бревне (спасибо папиному бревнышку) не раз помогала мне; в частности – на Играх 1968 года в Мехико. В упражнениях на этом снаряде решалась судьба золотой командной медали. Наша гимнастка, исполнявшая своё упражнение передо мной, неожиданно пошатнулась и соскочила с бревна. Возникла угроза «наката» (цепной реакции неудач). Старший тренер нашей команды Лариса Семеновна Латынина относилась ко мне как к гимнастке стабильной, проверенной в ходе прошедшего два года назад чемпионата мира. Такое доверие надо было оправдывать. Кроме того, по тогдашним правилам, к страховке на помосте крупных международных соревнований допускали только тренера-женщину. В моем случае этим тренером была Софья Ивановна Муратова. Ответственность большая, но и поддержка немалая. Спокойно начала выполнение своей произвольной программы и без особых потерь благополучно подходила к его концовке. Вдруг слышу гонг: предупреждение о приближающемся истечении времени, предоставляемого для исполнения упражнения. Несколько секунд лишнего пребывания на снаряде означало потерю драгоценных десятых балла, так необходимых нам для победы в командном первенстве. Этот гонг застал меня как раз в той самой, любимой папиной «стоечке». Надо признаться, что самообладание почти покинуло меня, но, спокойно опустившись на ноги, я сходу сымпровизировала финал и сделала соскок с бревна одновременно с финальным гонгом. Все закончилось для меня, как и для команды, вполне удачно. Оценка была достойной. Затем последовали блистательные выступления Ларисы Петрик и Наташи Кучинской. После объявления окончательной оценки Наташи всем стало ясно: советские гимнастки становятся олимпийскими чемпионами. Вот состав этой золотой олимпийской команды Советского Союза: Зинаида Воронина, Лариса Петрик, Наталья Кучинская, Любовь Бурда, Людмила Турищева и я, Ольга Карасева.



Олимпийская чемпионка Ольга Карасева

Январь 2009 года

Москва





 
 
 
Все материалы, представленные на сайте, являются
собственностью Современного музея спорта. Их использование
возможно только с согласия администрации музея.
 
Copyright © «Современный музей спорта» 2020
 

Сводная ведомость СОУ .pdf (0,4 Mb)

Rambler's Top100